Его заучивали и заучивают как алгебраическую формулу, делая в советское время упор на тягостных раздумьях о судьбах царской России и на отчаянии писателя-гражданина «при виде всего, что совершается дома», а сегодня – на величии народа, которому дан «великий и могучий». А поскольку в последнее десятилетие (и в особенности после создания «Общероссийского народного фронта») «тягостные раздумья», равно как и «отчаяние при виде всего, что совершается дома», считаются не просто неуместными, но и кощунственными, использоваться в качестве моральной поддержки и опоры «правдивый и свободный» русский язык может лишь в противостоянии с внешними врагами, посягающими на нашу самобытность. Да и то чисто теоретически, поскольку трудно сказать, насколько отвечают понятию «самобытность» такие вкрапления в «могучий» язык, как, например, Барвиха Luxury Village или «эксклюзивный дистрибьютор брендов».

Разумеется, вряд ли можно подвергать сомнению тот неоспоримый факт, что русский язык продолжает оставаться ценнейшим культурным достоянием России и мира. Но столь же верно и то, что обладатели этого достояния в постсоветский период стали относиться к нему с таким массовым пренебрежением, что перед русским языком встает угроза необратимых мутаций. Этот процесс аналогичен бездумному загрязнению всякого рода отходами чистого и мощного течения русских рек.

Начнем с того, что на поверхности этого течения уже лежит грязная пена ужасающих и почти поголовных орфографических ошибок, которые стали привычным явлением не только на индивидуальном уровне, но и в солидных информационных изданиях (корректуру повсеместно упразднили, а надеяться на компьютерные программы, созданные не слишком сведущими в русском языке специалистами, во многих случаях просто нельзя). Вот примеры, взятые наугад только за один день: «ему не спитЬся по ночам» вместо «спится»; «не что подобное» вместо «нечто»; «упрАщение» вместо «упрощение»; «сначалО» вместо «сначала»; «что бы мы нЕ делали» вместо «что бы мы ни делали»; «спрОведливость» вместо, как вы догадываетесь, «справедливость»; «присоедЕнение» вместо «присоединение»; «вы пишИте» вместо «вы пишете»; «кАмильфо» вместо «комильфо» и, наконец, «значитЬ» вместо «значит». Особую прелесть последнему примеру придает то обстоятельство, что он фигурирует в весьма претенциозном трактате о «синтезирующих свойствах русского языка».

Конечно же, двоечники по русскому языку существовали и будут существовать всегда. И в царской России, и при советской власти, и в наше время. Но если в гимназиях и в советских школах орфографические ошибки считались чем-то постыдным и делали безграмотного ученика посмешищем в глазах одноклассников, то сегодня это явление стало настолько массовым, что предметом насмешек становятся скорее ученики, безупречно владеющие русским языком.

Полноценная грамотность в современной России перестала быть достоинством личности. Об этом можно судить хотя бы по тому, как огрызаются в Интернете лица, пойманные с поличным на вопиющих орфографических ошибках. Для них это всего лишь результат их простительной невнимательности: мол, подумаешь, не на ту букву нажал, а ты мне по существу отвечай, тролль (вариант: либераст), нашел к чему придираться.

О том, что безграмотность стала явлением массовым, неоспоримо свидетельствует тот факт, что орфографические ошибки – и подчас вопиющие – все чаще встречаются в последнее время в текстах, написанных явно образованными и эрудированными людьми. В этом смысле весьма симптоматично поведение министра образования Андрея Фурсенко, который предусмотрительно отказался от предложения Дмитрия Медведева пройти проверку на грамотность. О причинах его отказа можно строить самые разные догадки, но самым логичным было бы предположение, что господин Фурсенко просто не был уверен в безупречности своей русской орфографии.

За этими явлениями явно стоят общее падение общественной культуры и утрата четких критериев приличия, среди которых безупречная грамотность даже в советские времена считалась необходимым свойством «культурного человека». В то же время
комфорт спасительной анонимности, которой нас окружил Интернет, окончательно лишил десятки миллионов его пользователей последнего стимула к повышению собственной грамотности, атрофировав в них чувство стыда за собственную безграмотность.

Объективности ради необходимо уточнить, что это явление носит, по существу, всепланетный характер. Просматривая реплики и комментарии, скажем, французских и в целом франкоязычных пользователей Интернета, видишь не менее ужасающее падение грамотности. Но вместе с тем, если не считать сленговых вкраплений в языке молодежной среды, повседневный классический французский язык остается целым и невредимым. Чего, увы, нельзя сказать о нашем с вами все менее любимом русском языке.

Существует мнение, разделяемое многими авторитетными филологами, что любой язык является своего рода живым организмом, который постоянно находится в развитии, а следовательно, меняется и в лексике, и орфографии. С этим вряд ли можно спорить, особенно если учесть, какие изменения в русском языке произошли со времен того же Ивана Сергеевича Тургенева. Но – подчеркну – эти изменения органически вписывались в общую гармонию русского языка, отражая новую реальность и обогащая его. Даже такими словами, как «нарком», «колхоз» или даже, страшно сказать, «чекист». Сегодня же в русский язык – причем и в литературный – стали настойчиво пробираться слова и словосочетания, относящиеся не столько к просторечиям, сколько к последствиям полного пренебрежения к нормам великого языка, который оказался беззащитным перед махровым и агрессивным невежеством множества его носителей. В это трудно поверить, но словосочетание «одеть (вместо «надеть») пальто (очки, ботинки, перчатки и т. д.)» перекочевало из повседневной речи в респектабельные литературные тексты, издающиеся не менее респектабельными изданиями. Здесь любая попытка сослаться на естественное развитие языка будет просто преступной.

А как вам нравится уже давно устоявшееся в речах наших политиков, в дипломатических нотах и в журналистских репортажах словосочетание «нагнетать обстановку»? Задумывался ли кто-либо над той элементарной для нормального русского языка истиной, что нагнетать можно напряженность, подозрительность, недоверие, страхи и т. п., но никак не «обстановку»?

И вот еще один (последний) пример того, как калечится в наше время русский язык. На этот раз от усердия не по разуму. Год или полтора тому назад на ограждениях вокруг строек, ремонтных работ и т.п. стали появляться вежливые надписи: «Приносим свои извинения за ПРЕДОСТАВЛЕННЫЕ неудобства». Ужас этой нелепицы заключался в том, что еще недавно в Москве подобные (и весьма похвальные) извинения содержали вполне адекватное словосочетание «доставленные неудобства», а иногда и просто изысканное «причиненные неудобства». Судя по всему, слово «доставленные» в один прекрасный день показалось какому-то прорабу (а скорее всего, владельцу строительной фирмы) недостаточно «гламурным», и он, попирая элементарный здравый смысл родного языка, выразился с предельной, на его взгляд, элегантностью – «предоставленные неудобства». Вначале была надежда, что эта эпидемия претенциозного косноязычия скоро пройдет. Кто-то опомнится, или какой-нибудь ревнитель русского языка сделает замечание авторам этого абсурда. Уж больно кричаще это напоминало лингвистические изыски чеховской мадам Змеюкиной: «Какие вы все противные скептики! Дайте мне атмосферы!» Но не тут-то было. Это демонстративное издевательство над русским языком разрасталось в масштабах всей столицы. И когда в одном из блистательных магазинов МЕГА я увидел ту же фразу, тисненую золотом на огромном, красного бархата, занавесе, торжественно прикрывающем готовящуюся к открытию витрину то ли Дольче–Габбана, то ли Прада, я понял, чторусский язык может очень скоро утратить свою функцию «поддержки и опоры» для тех, кто тягостно размышляет о судьбах нашей родины. В том числе и о судьбах русского языка.

Неуязвимость невежд заключается в том, что они терпеть не могут, когда их учат, но сами учиться не хотят.