Статьи Форекс. Размер имеет значение?
Опубликовано 24.01.2012 в 19:24
Сейчас Европа одержима призраком долга, перед которым трепещут все европейские лидеры.
Дабы изгнать демона, они жестоко третируют свои экономики, выжимая из них все соки.
Но похоже, это не срабатывает. Экономики продолжают падать, а долг – расти. Рейтинговое агентство Standard & Poor’s уже понизило рейтинги девяти государств еврозоны, включая Францию. Возможно, следующая на очереди – Британия.
Причины этого массового понижения рейтингов вполне очевидны для любого здравомыслящего наблюдателя: если вы осознанно сокращаете объем ВВП, это означает неминуемый рост показателя отношения долга к ВВП. Единственным (за исключением дефолта) способом сократить размер долга является стимулирование роста экономики.
Страх долга заложен глубоко в человеческой натуре, и поэтому борьба с ним представляется правильной политической целью любому среднестатистическому гражданину. Каждый знает, что такое финансовый долг: взятая взаймы денежная сумма, которую вы должны вернуть. Должник может испытывать ощущение тревоги из-за неопределенности относительно того, сможет ли он, когда подойдет время, расплатиться по счетам.
Это же беспокойство с готовностью переносится и на госдолг – задолженность государства перед своими кредиторами. Как, задаются вопросом граждане, правительство сможет выплатить все те сотни миллиардов долларов, которые оно одалживало? Как прокомментировал британский премьер-министр Дэвид Кэмерон, «госдолг – это та же задолженность по кредитной карте; его надо возвращать».
Тут же возникает следующий шаг в размышлениях: чтобы выплатить или хотя бы уменьшить госдолг, правительство должно сократить дефицит бюджета, поскольку ситуация, в которой расходы превышают доходы, способствует разрастанию долга. И если власти не смогут принять эффективные меры, размер госдолга станет, выражаясь современным жаргоном, «неподдерживаемым».
И, как мудро подметит разумный гражданин, опять же по аналогии с долгом домохозяйств, моя смерть не освобождает меня от уплаты долга. Кредиторы сначала придут за всем моим имуществом, которое я хотел оставить своим детям. Похожая ситуация складывается и в случае с просроченной задолженностью на уровне правительства: его долговая нагрузка ляжет на плечи последующих поколений. Я могу наслаждаться какими-то льготами и выгодами в эпоху расточительного правления, но моим детям придется потом испытать на себе последствия этих излишеств и заплатить по счетам.
Вот почему задача сокращения дефицита является сейчас приоритетным направлением финансово-бюджетных политик большинства стран. Считается, что правительство с «надежным» планом «фискальной консолидации» менее подвержено дефолту и с меньшей степенью вероятности переложит свои долги на будущие поколения. Согласно общему мнению, это позволит властям привлекать средства по белее низкой ставке кредитования и, соответственно, понижать процентные ставки для частных заемщиков, что должно стимулировать рост экономической активности. Таким образом, получается, что бюджетная консолидация – это легчайший путь к восстановлению экономики.
Такова на данный момент официальная доктрина большинства развитых стран – однако она содержит по меньшей мере пять ошибочных представлений, которые преимущественно проходят незамеченными на общем гладком и убедительном фоне изложения.
Во-первых, правительства, в отличие от физических лиц, не обязаны «выплачивать» долги. Власти, в распоряжении которых имеется собственный Центробанк и своя валюта, могут просто продолжать брать в долг, вновь и вновь запуская печатный станок. Правда, это не относится к странам еврозоны, однако и их правительства также не должны возвращать свои долги. Если внешние кредиторы начнут оказывать на них слишком сильное давление – они просто объявят дефолт. Дефолт – это плохо, но жизнь после дефолта продолжается, примерно такая же, как и до него.
Во-вторых, целенаправленное сокращение дефицита – не лучший способ приведения госбаланса в порядок. В условиях угнетенной экономики это ведет не к восстановлению, а к сжатию, поскольку сужение дефицита означает снижение национального дохода, от которого зависит размер поступлений в госказну. Таким образом, задача борьбы с дефицитом не упрощается, а наоборот усложняется. Потребность британского правительства в заемных средствах уже и так на 112 млрд. ф.ст. ($172 млрд.) превышает целевой уровень, о котором было заявлено в июне 2010 г. рамках программы по сокращению дефицита.
В-третьих, госдолг не является чистой нагрузкой на будущие поколения. Даже если он обусловит рост налоговых обязательств в будущем (а какая-то часть налоговых ставок действительно вырастет), они будут переведены с налогоплательщиков на держателей облигаций. Их распределение может проходить нелегко, однако попытка сократить долг прямо сейчас и в самом деле станет чистой нагрузкой на наших потомков: незамедлительно понизится уровень дохода, упадут прибыли, пенсионные фонды оскудеют, инвестиционные проекты будут отменены или отложены в долгий ящик, многие дома, больницы и школы так и не будут построены. Будущие поколения, лишенные активов, которые они могли бы иметь при другом раскладе, окажутся в более затруднительном материальном положении.
В-четвертых, не существует прямой связи между размером госдолга и стоимостью его финансирования. Процентная ставка по госдолгу, выплачиваемая в Японии, США, Британии и Германии, одинаково низка, несмотря на существенные различия между уровнями долга этих государств и их фискальными политиками.
И наконец, низкая стоимость кредитования для правительств еще не снижает автоматически затраты на привлечение капитала для частного сектора. В конце концов, корпоративные заемщики не получают финансирование по «безрисковой» ставке доходности, скажем американских трежериз, и, как показывает практика, монетарная экспансия способна оказать понижательное давление на ставку по госдолгу, но практически не оказывает влияния на банковское кредитование компаний и домохозяйств. Собственно, причинно-следственная связь здесь противоположная: процентные ставки государства в Британии и других странах так низки именно потому, что ставки по кредитам для частного сектора так высоки.
Когда-то по Европе бродил знаменитый призрак коммунизма, провозглашенный Карлом Марксом, а теперь точно так же «все силы старой Европы объединились в священный альянс для изгнания» призрака госдолга. Однако государственные деятели, вознамерившиеся уничтожить долг, не должны забывать еще об одном известном призраке – призраке революции.
Причины этого массового понижения рейтингов вполне очевидны для любого здравомыслящего наблюдателя: если вы осознанно сокращаете объем ВВП, это означает неминуемый рост показателя отношения долга к ВВП. Единственным (за исключением дефолта) способом сократить размер долга является стимулирование роста экономики.
Страх долга заложен глубоко в человеческой натуре, и поэтому борьба с ним представляется правильной политической целью любому среднестатистическому гражданину. Каждый знает, что такое финансовый долг: взятая взаймы денежная сумма, которую вы должны вернуть. Должник может испытывать ощущение тревоги из-за неопределенности относительно того, сможет ли он, когда подойдет время, расплатиться по счетам.
Это же беспокойство с готовностью переносится и на госдолг – задолженность государства перед своими кредиторами. Как, задаются вопросом граждане, правительство сможет выплатить все те сотни миллиардов долларов, которые оно одалживало? Как прокомментировал британский премьер-министр Дэвид Кэмерон, «госдолг – это та же задолженность по кредитной карте; его надо возвращать».
Тут же возникает следующий шаг в размышлениях: чтобы выплатить или хотя бы уменьшить госдолг, правительство должно сократить дефицит бюджета, поскольку ситуация, в которой расходы превышают доходы, способствует разрастанию долга. И если власти не смогут принять эффективные меры, размер госдолга станет, выражаясь современным жаргоном, «неподдерживаемым».
И, как мудро подметит разумный гражданин, опять же по аналогии с долгом домохозяйств, моя смерть не освобождает меня от уплаты долга. Кредиторы сначала придут за всем моим имуществом, которое я хотел оставить своим детям. Похожая ситуация складывается и в случае с просроченной задолженностью на уровне правительства: его долговая нагрузка ляжет на плечи последующих поколений. Я могу наслаждаться какими-то льготами и выгодами в эпоху расточительного правления, но моим детям придется потом испытать на себе последствия этих излишеств и заплатить по счетам.
Вот почему задача сокращения дефицита является сейчас приоритетным направлением финансово-бюджетных политик большинства стран. Считается, что правительство с «надежным» планом «фискальной консолидации» менее подвержено дефолту и с меньшей степенью вероятности переложит свои долги на будущие поколения. Согласно общему мнению, это позволит властям привлекать средства по белее низкой ставке кредитования и, соответственно, понижать процентные ставки для частных заемщиков, что должно стимулировать рост экономической активности. Таким образом, получается, что бюджетная консолидация – это легчайший путь к восстановлению экономики.
Такова на данный момент официальная доктрина большинства развитых стран – однако она содержит по меньшей мере пять ошибочных представлений, которые преимущественно проходят незамеченными на общем гладком и убедительном фоне изложения.
Во-первых, правительства, в отличие от физических лиц, не обязаны «выплачивать» долги. Власти, в распоряжении которых имеется собственный Центробанк и своя валюта, могут просто продолжать брать в долг, вновь и вновь запуская печатный станок. Правда, это не относится к странам еврозоны, однако и их правительства также не должны возвращать свои долги. Если внешние кредиторы начнут оказывать на них слишком сильное давление – они просто объявят дефолт. Дефолт – это плохо, но жизнь после дефолта продолжается, примерно такая же, как и до него.
Во-вторых, целенаправленное сокращение дефицита – не лучший способ приведения госбаланса в порядок. В условиях угнетенной экономики это ведет не к восстановлению, а к сжатию, поскольку сужение дефицита означает снижение национального дохода, от которого зависит размер поступлений в госказну. Таким образом, задача борьбы с дефицитом не упрощается, а наоборот усложняется. Потребность британского правительства в заемных средствах уже и так на 112 млрд. ф.ст. ($172 млрд.) превышает целевой уровень, о котором было заявлено в июне 2010 г. рамках программы по сокращению дефицита.
В-третьих, госдолг не является чистой нагрузкой на будущие поколения. Даже если он обусловит рост налоговых обязательств в будущем (а какая-то часть налоговых ставок действительно вырастет), они будут переведены с налогоплательщиков на держателей облигаций. Их распределение может проходить нелегко, однако попытка сократить долг прямо сейчас и в самом деле станет чистой нагрузкой на наших потомков: незамедлительно понизится уровень дохода, упадут прибыли, пенсионные фонды оскудеют, инвестиционные проекты будут отменены или отложены в долгий ящик, многие дома, больницы и школы так и не будут построены. Будущие поколения, лишенные активов, которые они могли бы иметь при другом раскладе, окажутся в более затруднительном материальном положении.
В-четвертых, не существует прямой связи между размером госдолга и стоимостью его финансирования. Процентная ставка по госдолгу, выплачиваемая в Японии, США, Британии и Германии, одинаково низка, несмотря на существенные различия между уровнями долга этих государств и их фискальными политиками.
И наконец, низкая стоимость кредитования для правительств еще не снижает автоматически затраты на привлечение капитала для частного сектора. В конце концов, корпоративные заемщики не получают финансирование по «безрисковой» ставке доходности, скажем американских трежериз, и, как показывает практика, монетарная экспансия способна оказать понижательное давление на ставку по госдолгу, но практически не оказывает влияния на банковское кредитование компаний и домохозяйств. Собственно, причинно-следственная связь здесь противоположная: процентные ставки государства в Британии и других странах так низки именно потому, что ставки по кредитам для частного сектора так высоки.
Когда-то по Европе бродил знаменитый призрак коммунизма, провозглашенный Карлом Марксом, а теперь точно так же «все силы старой Европы объединились в священный альянс для изгнания» призрака госдолга. Однако государственные деятели, вознамерившиеся уничтожить долг, не должны забывать еще об одном известном призраке – призраке революции.
Роберт Скидельски, project-syndicate
